Матиас Депфнер, генеральный директор Axel Springer (материнской компании Business Insider), пообщался с генеральным директором Amazon Джеффом Безосом в Берлине, где Безос от него получил премию Axel Springer 2018. Расшифровка видео-интервью сделана Business Insider, cокращенный перевод – Evo.business
Матиас Депфнер: Джефф, добро пожаловать в Берлин.
Джефф Безос: Спасибо. Это чудесно – быть здесь.
Джефф, ты работал в Нью-Йорке инвестбанкиром. Как ты решился стать предпринимателем?
Кажется, я всегда хотел им быть, с детства. Я был одним из тех людей, которые каждый раз, когда смотрят на что-то, мечтают, как это можно было бы улучшить.
Я думаю, что улучшать ситуацию – великая вещь. И если предприниматели и изобретатели следуют этой страсти, они выясняют, как задуманное сделать. И они никогда не удовлетворяются. Вы должны использовать это.
Иногда я вижу компании – даже молодые, небольшие, начинающие компании или предпринимателей – которые начинают уделять больше внимания своим конкурентам, чем своим клиентам. Это не сработает. Эти ошибки стоят реальных денег.
Но ты знаешь, откуда у тебя идеи делать то, что ты сделал?
Нет, не знаю. Просто я влюбился в компьютеры в четвертом классе. Мне очень повезло: у моей начальной школы был телетайп, который был подключен к компьютеру.
Это был тот еще прибор: перфокартная лента, модем 300 бод. Ни один из учителей не знал, как его использовать. Поэтому я и еще двое учеников остались после школы и пытались что-то сделать, и как-то учились программированию по книгам.
Послушай, ведь мы все получаем подарки в нашей жизни, благодаря которым нам очень повезло! И один из самых сильных – ранние образцы для подражания, например…
…твой дед?
Да, отец моей мамы был таким Большим Образцом. Моя мама, мой папа и мой дед тоже. Моя мама родила меня в 17 лет, когда она еще училась в школе.
Могу заверить, что в 1964 году быть беременной старшеклассницей в средней школе – не было круто в Альбукерке, Нью-Мексико (Прим. пер. – это южный горный штат, с консервативным, преимущественно католическим населением). Ей было очень трудно. Ее попытались выгнать из школы. Но мой дед отправился биться за нее, отстоял.
Так что у меня в жизни был подарок – наша невероятная семья.
Не мог бы ты описать роль своего деда? Кажется, он был особенно важен для тебя.
Он жил и работал на ранчо в Южном Техасе, и я проводил там каждое лето, с четырех до шестнадцати лет. Еще когда мне было 4 года, он создал иллюзию, что я выполняю значительную фермерскую работу вместе с ним. Конечно, тогда значительной моя помощь быть не могла, но я этому поверил.
И к тому времени, когда мне было 16 лет, я уже реально с ним работал, когда бывал на ранчо. Даже действовал как ветеринар крупного скота. Некоторые мои рогатые пациенты даже выжили [смеется].
Мы чинили ветровые электростанции. Прокладывали трубы поливных систем. Строили заборы и амбары. Ремонтировали бульдозер.
Одна из вещей, которые интересны в образе жизни моего деда – он все делал сам. Знаешь, он не звал ветеринара, если одно из его животных заболевало: он знал, что делать самому.
Итак, его урок был – не делегировать?
Нет, его урок – быть находчивым.
И в бизнесе тоже ты очень быстро понимаешь, что дело не только в твоей собственной изобретательности, но и в находчивости каждого в команде.
А как насчет твоего брата? Правда ли, что он – скромный пожарный?
Все так, он пожарный в Скарсдейле, Нью-Йорк.
Мы все очень близки. И моя мама до сих пор совершает для нас подвиг – она каждые выходные забирает всех внуков, чтобы я с женой и моя сестра с мужем могли без детей, вдвоем, отправляться в свои путешествия.
Поэтому мы и с мамой, и с сестрой, в конечном итоге проводим много времени вместе.
Как на тебя повлияла твоя жена Маккензи?
Ну, в первую очередь, Маккензи, как ты знаешь, выходила замуж за парня, стабильно зарабатывающего инвестбанкиром в Нью-Йорке на Уолл-стрит. А через год после свадьбы я говорю ей, мол, хочу бросить эту работу – переехать на другой конец континента в Калифорнию и запустить книжный интернет-магазин.
И она ответила: «Отлично! За дело!». Потому что хотела поддержать меня – и знала, что у меня всегда была эта страсть к изобретательству и созданию компании. Любящая поддержка – это была великая эмоция.
Кстати, Маккензи, конечно, как и все, кому я это тогда рассказывал, тут же спросила: «Что такое интернет?». Потому что никто не знал. Это было в 1994 году.
Итак, любовь близких помогает тебе рисковать?
Думаю, это помогает не упустить возможность. Наверное, когда тебе исполнится 80, жалеть ты будешь, в основном, о том, чего не сделал. Об упущенном. Очень редко ты пожалеешь о сделанном.
Я выиграл эту лотерею: есть столько людей в моей жизни, которые дали мне безусловную любовь, чтобы я не упускал возможностей. И Маккензи определенно одна из них.
Хотя у нее вообще не было навыков в этой области; она для этого наименее подходящий человек. И она сделала это хорошо. Вот что удивительно.
Ведь она писательница, получила Американскую Книжную Премию. И Тони Моррисон, лауреатка Нобелевской премии, наставница Маккензи в Принстонском университете, сказала, что Маккензи была ее лучшей ученицей. Итак, Маккензи писательница, но она совсем не бухгалтер. Но она свела отчетность!
Разве не она, будучи автором книг, привела тебя в книжный бизнес?
Нет, это я выбрал книги. Я выбрал их, потому что в сегменте книг было больше артикулов, чем в любой другой категории.
В 1994 году было 3 миллиона артикулов печатных книг, находящихся в продаже. А крупнейшие офлайновые книжные магазины имели только 150 000 различных наименований. Вот почему мне захотелось в интернете продавать книги.
И когда ты понял, что Amazon будет успешным?
В течение первых же 30 дней. Я был потрясен тем, сколько книг мы продали. В то время нас было всего 10 человек – и большинство были программистами.
Но, все, включая меня и программистов, непрерывно упаковывали заказы на отправку. У нас даже не было упаковочных столов.
Как-то – около часа или двух часов ночи – говорю одному из программистов: «Знаешь, Пол, это убивает мои колени. Нам нужно придумать коленные подушки». А Пол посмотрел на меня и говорит: «Джефф! Нам нужны простые упаковочные столы!» [смеется].
Потом у Amazon были серьезные кризисы. Что шло не так?
У меня не было никаких экзистенциальных кризисов – стучу по дереву. Но у нас было много драматических событий.
Помню, на раннем этапе открыла свой сайт компания Barnes & Noble (очень крупная офлайновая книготорговая сеть). Мы открылись в 1995 году; они открылись в 1997-м. У нас было 125 сотрудников и 60 миллионов долларов годового оборота. У них – 30 000 сотрудников и 3 миллиарда долларов оборота.
Все заголовки гласили, что нас уничтожит эта гораздо более крупная компания. И родители всех наших молодых сотрудников звонили нашим сотрудникам, чтобы спросить: «Ты в порядке?».
Тогда я собрал всех сотрудников и сказал: «Не бойтесь наших конкурентов, потому что они никогда не отправят нам денег. Бойтесь наших клиентов – деньги идут только от них. Если мы просто сосредоточимся на клиентах, вместо того, чтобы думать о войне с большим конкурентом – у нас все будет в порядке».
И я действительно в это верю. Каким бы ни было препятствие в торговле, ответ должен заключаться в том, чтобы удвоить ставку на клиента. Удовлетворите их. И не только удовлетворите – порадуйте покупателей.
Whatever the actionable distraction is, your response to it should be to double down on the customers. Satisfy them. And not just satisfy them — delight them
В Amazon сегодня 566 000 сотрудников. Ты, наверное, самый большой создатель рабочих мест последних времен. В то же время тебя агрессивно критикуют за ненадлежащие условия работы…
Критика была уместной, и мы изменились. Мы допускали ошибки. Но сейчас, что касается условий труда, я горжусь нашими условиями работы и той зарплатой, которую мы платим.
Когда ты купил газету The Washington Post, люди говорили: «Ну, это просто персональная игрушка – он хочет иметь политическое пиар-влияние в Вашингтоне». Так что это было?
Я не собирался покупать газету. Это никогда не приходило мне в голову. Когда Дон Грэм (Donald Graham, тогдашний владелец издания) подошел ко мне с этим, я сказал: «Знаешь, я не тот парень, я ничего не знаю о газетном бизнесе». И он сказал: «Все в порядке, потому что у нас много людей в The Post, которые много знают о газетном бизнесе. Нам нужен кто-то, кто знает больше об интернете».
The Washington Post была в очень сложном финансовом положении, могла погибнуть. Мне пришлось задать себе простой вопрос: «Это важный институт?». Ответ на этот вопрос – «Да. Это самая важная газета в самой важной столице в западном мире».
Так все сложилось за то, чтобы я сохранил эту газету. Я буду очень рад, когда мне исполнится 80, что я принял это решение.
Как насчет купить другие газеты?
Нет. Хотя я получаю такие просьбы ежемесячно, но говорю им: нет. Это не для меня. Я не хочу покупать другие газеты..
Расстраиваешься, если журналисты The Post пишут критические истории об Amazon?
Нет, вовсе нет.
Когда-нибудь вмешивался в работу редакции?
Никогда. Это унижение для меня – вмешиваться. Не собираюсь. Это было бы похоже на то, что я лечу в пассажирском самолете – но иду в кабину и говорю пилоту: «Ты тут не так летишь, отойди, здесь надо нажать вот это».
Хоть ты и не управляешь самолетами, но зато отправляешь ракеты на орбиту…
Да. С каждым годом я все более убеждаюсь, что Blue Origin, космическая компания, является самой важной работой, которую я делаю.
Честно? Твоя розничная торговля, электронная коммерция, облачные технологии, книгоиздание – все это для тебя менее актуально, чем космический проект?
Да. Я верю, что если мы этого не сделаем, мы в конечном итоге закончим свои дни в застойной цивилизации, которую я нахожу очень деморализующей. Я не хочу, чтобы наши правнуки жили в цивилизации застоя.
Если взять базовое энергопотребление во всем мире и мысленно увеличить его всего на несколько процентов в год – за несколько сотен лет, мы мысленно должны покрыть всю поверхность Земли солнечными батареями. Это невозможно – и это будет настоящий энергетический кризис.
Теперь возьми сценарий, в котором мы переходим в Солнечную систему. Солнечная система может легко поддерживать триллион людей. И если бы у нас было триллион человек, у нас было бы тысяча эйнштейнов и тысяча моцартов – и неограниченные объемы солнечной энергии для всех практических целей. Это мир, в котором я хочу, чтобы жили мои правнуки.
Кстати, я считаю, что в этот период мы переместим всю тяжелую индустрию с Земли, а Земля будет отдана под жилье и легкую промышленность.
Джефф, когда я смогу купить первый билет в небольшой космический тур?
Билет – в конце 2018 или в начале 2019 года. Мы строим очень большое орбитальное транспортное средство с повторным использованием. Мы работаем над этим уже более пяти лет. Ракета полетит в первый раз в 2020 году.
Что для тебя деньги – если ты знаешь, что владеешь трехзначной суммой в миллиардах долларов.
Единственный способ, с помощью которого я могу развернуть этот большой финансовый ресурс – превратить мои доходы Amazon в космические путешествия. Я продаю в год акций Amazon примерно на 1 миллиард долларов для финансирования Blue Origin. И я планирую продолжать это делать в течение длительного времени.
Не переживаешь, что лишаешь свою семью удовольствий, на которые можно было бы потратить эти деньги?
Не думаю, что они переживают.
У нас много удовольствий – вот, мы, Маккензи и я, только что вернулись из удивительной поездки с детьми. Это была поездка на ее день рождения, но она все спланировала сама.
Мы отправились в Норвегию на три дня, остановились в ледяной гостинице. Ездили на собачьих упряжках. Посетили волчий заповедник и на самом деле получили возможность побыть рядом с лесными волками. Это действительно был невероятный отпуск, невероятный праздник. Мы столько всего успели за три с половиной дня. Это было потрясающе!
Если бы мы поговорили с твоими детьми, за что бы они критиковали своего отца.
Они высмеяли бы мою неспособность запомнить точные цитаты. Я всегда цитирую Черчилля или кого-то еще, но всегда перевираю. А они говорят что-то вроде: «Надо же, сегодня это даже близко к тому, что сказал Черчилль!»
Меня постоянно спрашивают о балансе работы и семьи. По моему мнению, это некорректная фраза – потому что она означает необходимость работы над компромиссом. А на самом деле, если я счастлив дома, я прихожу в офис с огромной энергией, а если я счастлив на работе, я прихожу домой с огромной энергией. На самом деле, это круг, а не баланс.
Мне кажется, эта мысль стоит того, чтобы все обратили на нее внимание.
Translated from English. Source: BusinessInsider.com. Author: Mathias Döpfner
